Ураган - Страница 31

Это окончательно убедило Августина в том, что когда Макс Лам говорил по телефону, рядом с ним находился загадочный незнакомец, который и велел прочитать эти строчки. Но Августин не понимал, для чего он это сделал. Ужасно странная ситуация.

Бонни приняла душ. Из ванной она вышла в голубой фланелевой ночной рубашке, которая принадлежала одной из давнишних подружек Августина. Бонни нашла ее висящей в шкафчике.

— С этой рубашкой связана какая-нибудь история? — поинтересовалась Бонни.

— Ужасно романтическая.

— Действительно? — Бонни уселась на софе рядом с Августином, но на чисто дружеском расстоянии. — Попробую угадать. Она была стюардессой?

— Сейчас по телевизору будет старый фильм с участием Леттермана.

— Официантка? Манекенщица?

— С меня хватит. — Августин взял биографию Леха Валенсы и открыл ее на середине.

— Преподавательница аэробики? Секретарь суда?

— Студентка медицинского колледжа, — не выдержал Августин. — Однажды вечером в душе она попыталась удалить мне почки.

— Так вот откуда у вас шрам на спине? Тот самый, в виде буквы «V».

— Слава Богу, что она не была урологом. — Августин отложил книгу и принялся переключать телевизионные программы.

— Вы обманули ее, — предположила Бонни.

— Нет, но она так считала. И еще ей казалось, что в ванне полно пауков, что кубинские шпионы подсыпают ей иголки в лимонад и что Ричард Никсон работает в ночную смену в «Фарм Сторс» на Берд-роуд.

— Это из-за наркотиков?

— Ясное дело. — Августин отыскал спортивную передачу и сделал вид, что увлечен ею.

Бонни попросила разрешения повнимательнее рассмотреть шрам, но Августин не позволил.

— Из-за неумения леди он получился довольно безобразным.

— Она пользовалась настоящим скальпелем?

— Нет, штопором.

— Боже мой.

— Почему женщин так привлекают шрамы?

— Вы уже спрашивали об этом.

Флиртует ли она? Августин не был уверен. Трудно было подозревать в этом замужнюю женщину, у которой только что исчез муж.

— Давайте сделаем так. Вы расскажете мне все о своем муже, тогда я, может быть, покажу вам этот чертов шрам, — предложил Августин.

— Договорились, — согласилась Бонни, натягивая ночную рубашку на колени.

* * *

Макс Лам познакомился с Бонни Брукс и влюбился в нее, когда она работала помощником рекламного агента в компании «Креспо Миллз Интернэшнл» — ведущей фирме по изготовлению сухих завтраков. Рекламное агентство «Родэйл энд Бернс», в котором работал Макс Лам, выиграло сулящий большие прибыли конкурс по рекламе продуктов компании «Креспо», и Максу поручили разработку в печати и на радио рекламной компании нового продукта под названием «Плам Кранчиз». Из чикагской штаб-квартиры компании «Креспо» Бонни Лам вылетела в Нью-Йорк для консультаций.

На самом деле «Плам Кранчиз» были обыкновенными, покрытыми сахаром кукурузными хлопьями с твердыми кусочками сушеной сливы, короче говоря — сладкие хлопья с черносливом. Но слово «чернослив» не должно было появляться ни в одной рекламе «Плам Кранчиз», таковым было общее решение, с которым Макс Лам и Бонни Брукс единодушно согласились. Продукт был рассчитан на подростков до четырнадцати лет с крепкими зубами, а не для страдающих запорами пожилых людей.

Только во время их второй встречи в пакистанском ресторане в Гринвич-Виллидж Макс выдал Бонни рекламный девиз, придуманный им для нового продукта компании «Креспо»: «Вы сойдете с изюма от „Палм Кранчиз“!».

— С и-з-ю-м-а, а не с у-м-а, — быстро пояснил Макс Бонни.

Хотя сама Бонни старалась избегать подобных корявых омонимов, Максу она сказала, что девиз вполне перспективный. Ей не хотелось охлаждать его энтузиазм, а кроме того, Макс был специалистом, талантом в этой области, а в ее задачу входило всего лишь подготовить пресс-релиз.

Грубыми штрихами Макс изобразил на салфетке веселого, с раскосыми глазами говорящего скворца майну, которому предстояло стать эмблемой на коробках с хлопьями «Плам Кранчиз». Макс сказал, что птица будет пурпурного цвета, а звать ее будут Дайна Майна. Вот тут Бонни почувствовала, что должна, как коллега, напомнить Максу о многих других видах хлопьев, на коробках с которыми уже использовались в качестве эмблем птицы («Фрут Лупс», «Коко Паффс», «Келлогс Корн Флэйкс» и так далее). И кроме того, она ненавязчиво поинтересовалась, разумно ли называть птицу именем стареющей, хотя и очень популярной певицы, выступавшей по телевидению.

— Предполагается, что эта птица самка?

— У нее нет определенного пола, — пояснил Макс.

— А скворцы на самом деле едят хлопья?

— А вы знаете, что вы просто восхитительны?

Макс влюбился в нее, да и Бонни влюбилась в Макса (хотя проявила при этом большую сдержанность). Начальству Макса в «Родэйл энд Бернс» девиз понравился, но идею насчет Дайны Майны оно отвергло. Руководство «Креспо Миллз» согласилось с руководством рекламного агентства. В результате дебатов на коробке появилось некое подобие легенды баскетбола Патрика Юинга, забрасывающего в корзину вместо мяча большую изюмину. Дальнейшее изучение спроса показало, что большинство покупателей посчитали изюмину за грейпфрут или чернослив. И хлопьям «Плам Кранчиз» не удалось завоевать сколько-нибудь значительного места на рынке аналогичной продукции, потихоньку они и вовсе исчезли с прилавков.

Роман Бонни и Макса продолжался. Она почувствовала, как ее захватывает его энергия, решительность, и даже самоуверенность, которая зачастую выражалась не к месту. Бонни несколько беспокоило то, что Макс четко разделяет людей на группы в соответствии с их возрастом, расой, полом и средним доходом, но она отдавала должное его профессиональным взглядам на рекламный бизнес. У нее и самой появилось циничное отношение к умственным способностям среднего покупателя, ведь именно в силу этих способностей компания «Креспо» получила всемирную известность, выпуская такие сомнительные продукты, как соленые шарики из теста, взбитая оливковая паста и кукурузные хлопья с запахом креветок.