Ураган - Страница 21

Человек, называвший себя Сцинк, восседал в высоком кресле пилота, распевая во всю глотку что-то похожее на «Desperado», старую песню в исполнении группы «Иглз». Знакомая мелодия пробивалась сквозь резавший уши вой двигателя, и сейчас Макс как никогда был уверен, что оказался в руках сумасшедшего.

Вскоре гидроплан отвернул в сторону от шоссе, теперь он пробирался по болоту, меч-трава со свистом царапала по металлическому корпусу. Досталось от урагана и болоту, в воде плавали сломанные кипарисы и сосны. Сцинк прекратил петь и начал издавать какие-то странные звуки. Макс предположил, что или он подражает крику диких птиц, или у него серьезное воспаление слизистой оболочки носа. Но спросить об этом у Сцинка побоялся.

* * *

В полдень они причалили к островку, ветки стоявших здесь деревьев были голы после урагана. Сцинк привязал гидроплан к узловатому корню дерева. Следы костра убедили Макса в том, что на островке раньше бывали люди. Похититель не стал связывать Макса, так как бежать с островка ему было некуда. С разрешения Сцинка Макс оделся, чтобы защититься от укусов слепней и москитов. Когда он сообщил Спинку, что хочет пить, тот протянул ему свою фляжку. Макс сделал большой глоток.

— Кокосовое молоко? — спросил он, надеясь, что не ошибся.

— Что-то вроде того.

Макс предложил Сцинку снять с него ошейник, поскольку не видел больше в нем необходимости. В ответ Сцинк вытащил пульт и нажал красную кнопку со словами:

— Если ты говоришь об этом, значит, он еще необходим.

Макс молча рухнул на сырую землю и лежал, пока не прошла боль. А Сцинк тем временем поймал черепаху и сварил суп. Помешивая костер, он сказал:

— Макс, я отвечу на три твоих вопроса.

— На три?

— Пока на три. А там посмотрим, как пойдет разговор.

Макс с тревогой покосился на пульт, но Сцинк пообещал, что не станет наказывать его электрошоком за глупые вопросы.

— Хорошо. Кто вы?

— Меня зовут Тайри. Я служил во Вьетнаме, а потом был губернатором этого прекрасного штата. Ушел со своего поста из-за серьезных моральных и философских конфликтов. Подробности тебе будут неинтересны.

Максу не удалось скрыть свое недоверие.

— Вы были губернатором? Да бросьте.

— Это твой второй вопрос?

Заволновавшись, Макс ощупал пальцами ошейник.

— Нет, мой второй вопрос, почему вы похитили именно меня?

— Потому что ты представлял собой отличную мишень. Ты со своей видеокамерой осквернял окружающую обстановку.

Макс попытался защищаться.

— Но не я один делал снимки. Там кроме меня было полно туристов.

— Но ты первым попался мне на глаза. — Сцинк налил горячий суп в маленькую чашку и протянул ее возмущенному пленнику. — Ураган — это священнодействие, а ты устроил из него развлечение. Ты очень обидел меня, Макс. — Сцинк поднял с горячих углей котелок и поднес его к губам. Изо рта у него вырвался пар, затуманив стеклянный глаз. Поставив котелок на землю, он вытер с подбородка капли супа. — Я был привязан к мосту, наблюдал шторм. Господи, потрясающее зрелище! — Сцинк шагнул к Максу и поднял его за рубашку, при этом Макс выронил чашку с супом, до которого так и не дотронулся. Глядя Максу прямо в глаза, он сказал: — Двадцать лет я ждал этот шторм. Мы были так близко, чертовски близко. Два или три градуса к северу, и мы бы…

Макс обмяк в железных тисках похитителя. Здоровый глаз Сцинка горел яростью и мечтательной страстью.

— У тебя остался один вопрос, — напомнил он, ставя Макса на ноги.

Придя в себя, Макс спросил:

— А что будет дальше?

Гневное выражение на лице Сцинка сменилось улыбкой.

— А дальше, Макс, мы будем путешествовать с тобой вместе, деля все жизненные невзгоды.

— Ох! — Макс бросил встревоженный взгляд на гидроплан.

Губернатор залился лающим смехом, который распугал стаю белоснежных цапель. Он взъерошил волосы своему пленнику и успокоил:

— Летать мы не будем!

Но пребывавший в отчаянии Макс не мог сейчас думать о предстоящем путешествии. Теперь, когда он понял, что Сцинк не собирается его убивать, на первый план вышла другая главная забота: «Если я не вернусь в Нью-Йорк, то потеряю работу».

* * *

Иди Марш грезились яхты из тика и симпатичные молодые Кеннеди, когда она почувствовала влажную ладонь Тони Торреса на своей левой груди. Она захлопала ресницами и вздохнула.

— Не тискайте, это вам не помидоры.

— А могу я взглянуть?

— Исключено. — Иди услышала, как заскрипел шезлонг под тяжестью торговца, придвинувшегося поближе.

— Здесь никого нет, — не отставал Тони, теребя пуговки на блузке Иди, потом он издал сальный смешок. — И кроме того, ты же моя жена.

— Господи. — Иди почувствовала, как солнце жжет соски, и опустила взгляд. Так и есть, эта свинья расстегнула ей блузку. — Вы что, не понимаете по-английски?

Тони Торрес не отрывал взгляда от ее груди.

— Понимаю, дорогая, но обрез-то у меня.

— Как романтично. Пригрозить девушке обрезом — это лучший способ вызвать у нее желание. Я вся мокрая от похоти только при одной мысли об этом. — Иди отбросила его руку и застегнула блузку. — Где же мои очки, — пробормотала она.

Тони прижал обрез к животу, по которому к пупку стекали струйки пота.

— Ты подумаешь об этом. Все думают.

— Я и о раке думаю, но опухоль у меня от этого не появляется. — Единственное, что привлекало Иди в Тони Торресе, так это его золотые часы «Картье», но на них, наверное, имелась какая-нибудь аляповатая гравировка, что сильно бы затруднило их продажу.

— Ты когда-нибудь спала с лысыми мужчинами? — поинтересовался Тони.